JК
Инженер Средневековья :: Франковски Лео
Страница: 56 из 310 — Пенинский замок!
Однажды я пошел наэкскурсию по его развалинам. Сейчас же на башнях красовались «шутовские колпаки», а подвесной мост был цел и невредим. Здесь укрылся — то есть будет укрываться — король Болеслав Трусливый после того, как хан Батый разгромит его в битве при Хмельнике, и Польша окажется открытой для монгольских завоевателей. Это было — будет — весной 1241 года, через девять с половиной лет.
— Что это ты держишь перед глазами? — спросил Тадеуш.
— Бинокль. С его помощью предметы кажутся ближе. Вот, посмотри.
— Позже, пан Конрад. Сейчас я занят.
Он и вправду был занят, ведя перегруженную лодку через пороги и перекаты. Я с ужасом ждал своей очереди на веслах.
Уже в сумерках он, наконец, сказал:
— Самое худшее позади. До завтрашнего утра плыть будет легко. Святой отец, передай свое весло поэту. Пан Конрад, бери мое весло. Веди лодку посередине реки, и у тебя все получится.
Через полчаса было уже темно, мы тихо проплыли мимо замка Сац. В замке не горели огни, и мы не видели людей.
Я вновь оделся в теплые вещи — одежда немного подсохла и была лишь слегка влажной. А вот сидевший на носу лодки поэт все еще дрожал от холода. После купания в ледяной воде он не проронил ни слова, и я почувствовал к нему жалость. Я понял, что отнесся к нему предвзято. Никогда раньше мне не приходилось встречать бродячих поэтов, но такой тип людей мне знаком.
Однажды я пошел наэкскурсию по его развалинам. Сейчас же на башнях красовались «шутовские колпаки», а подвесной мост был цел и невредим. Здесь укрылся — то есть будет укрываться — король Болеслав Трусливый после того, как хан Батый разгромит его в битве при Хмельнике, и Польша окажется открытой для монгольских завоевателей. Это было — будет — весной 1241 года, через девять с половиной лет.
— Что это ты держишь перед глазами? — спросил Тадеуш.
— Бинокль. С его помощью предметы кажутся ближе. Вот, посмотри.
— Позже, пан Конрад. Сейчас я занят.
Он и вправду был занят, ведя перегруженную лодку через пороги и перекаты. Я с ужасом ждал своей очереди на веслах.
Уже в сумерках он, наконец, сказал:
— Самое худшее позади. До завтрашнего утра плыть будет легко. Святой отец, передай свое весло поэту. Пан Конрад, бери мое весло. Веди лодку посередине реки, и у тебя все получится.
Через полчаса было уже темно, мы тихо проплыли мимо замка Сац. В замке не горели огни, и мы не видели людей.
Я вновь оделся в теплые вещи — одежда немного подсохла и была лишь слегка влажной. А вот сидевший на носу лодки поэт все еще дрожал от холода. После купания в ледяной воде он не проронил ни слова, и я почувствовал к нему жалость. Я понял, что отнесся к нему предвзято. Никогда раньше мне не приходилось встречать бродячих поэтов, но такой тип людей мне знаком.