Кандибобер (Смерть Анфертьева)   ::   Пронин Виктор

Цветок повернут бутоном к Вовушке, Танькарасчесана так, чтобы лучший её локон смотрел прямо Вовушке в глаза, штора отдернута ровно настолько, чтобы была видна занавеска с золотой ниткой и кактус гимнокалициум балдианум, который Анфертьев называл не иначе, как турбиникартус лофофороидес, на проигрывателе поставлена заморская, если не заокеанская пластинка, хрустальный графин, свадебный подарок соседа, который тот по пьянке спер у собственной жены, вот уже столько лет не видавший света дня, вынут, обласкан взглядом, осчастливлен нежными прикосновениями пальцев и воздушными касаниями махрового полотенца, поставлен на телевизор, как бы между прочим, как бы всем надоевшая вещь, но абажур повернут, и щель, прожженная лампой, направлена как раз на графин, чтобы блики в нем играли и радовали Вовушкину душу, Вовушкин взор, чтобы Вовушка в конце концов сказал себе: "Да, этот проныра Анфертьев всех нас обскакал, пока мы, как кроты, под землей рылись!"

- Вадим! Ты оделся! - Это был не вопрос. Это было приказание.

- Да я вроде ничего...

- Надень другую рубашку. Красную.

- Почему красную?

- Потому! И штаны смени. Послушай! - вдруг произнесла Наталья Михайловна каким-то новым озаренным тоном. - Ведь этот Вовушка... состоятельный мужик, а?

- Нет, - сказал Вадим Кузьмич. - Ни в коем случае.

- И будет лето, отпуск, повезем Таньку на море... Все рядом. Надо только расколоть его на триста рублей.

- Нет, - сказал Вадим Кузьмич тверже прежнего.