Я вернусь через тысячу лет   ::   Давыдов Исай

Вряд ли удастся им подобрать в первое время другой, более подходящий язык. Другой язык может появиться, по-моему, лишь спустя десятилетия. Если не больше. И то вырастет он, наверно, из “глобы”.

Может, там, на Рите, этот смешанный язык станет наконец из разговорного литературным?

...Я веду верхний разрез по сосне так же медленно, как Али вел нижний. И все-таки, видимо, я увлекаюсь, потому что Али кричит:

— Инаф! Инаф!

Я и сам уже вижу, что довольно, и быстро выключаю луч.

Мы глядим вверх, на сосну — не изменился ли ветер. Сосна уходит в небо величественно и стройно, и даже не верится, что сейчас она, поверженная, покорно ляжет у наших ног. И жалко ее — она так горделиво уходит в небо. Как живая. А она уже — не живая. Она уже убита.

Али всовывает в еще дымящийся верхний разрез длинное острие электроклина, включает аккумулятор, и мы быстро отходим от сосны.

Электроклин жужжит, вдавливается в дерево, расширяет разрез, и вот уже сосна начинает трещать и слегка наклоняется в противоположную от нас сторону. Электроклин жужжит все сильнее, его жужжание переходит в надрывный визг, и этот визг заглушается громким треском падающего гиганта.

Первая наша сосна лежит на земле.

До сих пор мы валили деревья только под наблюдением инструктора. А сейчас его даже нет на делянке.

Недалеко раздается такой же громкий, отчаянный треск падающего дерева. Это свалили свою первую сосну Женька Верхов и Ральф Олафссон, исландец.

Мы валим сосны по старинке, как в двадцать первом веке.