Ярость рвет цепи   ::   Романовский Александр

Но то, что происходило с телом Курта, было лишь внешней, видимой частью изменений. Злость, боль и отчаяние были не менее острыми резцами, нежели электрический ток. Они вели в душе Курта незаметную, неслышную работу.

День проходил за днем, и форма обрастала все новыми и новыми деталями, которые Таран сумел рассмотреть под бесполезной корой. Курт учился рукопашному бою, фехтованию, некоторым акробатическим трюкам и, что также немаловажно, начинал чувствовать себя в Яме как дома.

Постепенно волчьи лапы привыкали к боевому мечу. В самом начале Курту позволили только подержать металлическую рукоять, обмотанную кожаным ремешком. На следующий день он сделал несколько выпадов — под монотонное бурчание Тарана (“почувствуй его мощь, стань продолжением стали…”). И только через пару дней Курта допустили к спаррингу с другим гладиатором. Сталь звенела о сталь, а Хэнк лично держал руку “на пульсе” — стоило волку немного участить ритм, как ошейник пробуждался к жизни. Не приходилось сомневаться, что противник Курту не ровня.

Полученные результаты удивляли не только Тарана. Курт и сам с недоумением сознавал, как плохо он представлял себе раньше, на что способен. Клыки и когти, доставшиеся ему от четвероногих предков, были, конечно, лучше, чем ничего, но они не могли тягаться с полосой смертоносной, заточенной по обе стороны стали, сваренной в современных условиях, особенно если эту полосу сжимают умелые руки (либо же лапы, когти которых позволяли еще крепче держать рукоять).

Это была грозная сила.