Я далеко, в Волковой деревне обитаю да христарадничаю на старости лет. Сил уж нет копейку заработать.
– А Аглая помогала вам деньгами? – спросил участливо Вирхов.
– Да иной раз у нее самой работы не было, и без гроша часто сидела. Она из Торжка на заработки приехала, торжковское шитье знаменито, и на царей работали. Да кому оно теперь надо? – жалостливо понурилась старушка. – Это она только недавно комнаткой здесь обзавелась, да и то потому, что хозяйке и жильцам по хозяйству помогала. Так и рассчитывалась.
– А вас к себе жить не приглашала? – Светлые глаза из-под белесых бровей смотрели на свидетельницу доброжелательно.
– Звала, батюшка, звала, да что проку от меня? Только нахлебничать, – охотно отвечала старушка.
– А не припомните ли вы, Лукерья Христофоровна, когда в последний раз встречались вы с племянницей?
– Как же, не забыла – с неделю тому назад будет. Навещала она меня, с Вербным воскресеньем поздравила да немножко денег оставила. Говорила, что выполняет заказ богатый. Мечтала капиталец сколотить.
– А что за заказ? От кого? Не говорила?
– Да пошто я упомню фамилию? – вздохнула старушка. – Нет, не скажу. А думаю, что был это какой-то полячишко.
– Почему вы так думаете?
– А Бог его знает, – смутилась старушка, – откуда в голове такое очутилось?
– Не о Крачковском ли шла речь? – подсказал Вирхов.