ЭТО И МОЯ ВОЙНА   ::   Бушков Александр Александрович

Что же до русалок…

– Да ты, я смотрю, книгу написать можешь о здешних диковинах, - сказал Сварог и подумал недовольно: «Да уж, черт меня дернул порадоваться, что про подводных чудовищ не слышал. Сейчас, видимо, и начнется. Как говориться, сам накаркал…»

– Эх, умел бы я писать, читать-то с грехом пополам выучился… А что вы думаете? Был у нас такой Одноухий Пакрен, ходил на посудине вроде этой. Вышла у него в Снольдере небольшая неприятность по поводу контрабанды, определили ему пару лет, и сидел он в одной камере с каким-то ученым типом, которого туда упекли из-за превратностей судьбы, - политика, интриги, кто-то из фаворитов загремел в немилость, а с ним, как водится, на всякий случай подмели всех его дворецких-библиотекарей и прочих конюших. А Пакрен у нас был повернутый на сказках про Ител и от скуки рассказывал их этому библиотекарю целыми днями. Того возьми да и выпусти - политика перевернулась, фаворит опять в фаворе… Недельки через две приходят и за Пакреном - которому, между прочим, еще полтора года досиживать - и волокут прямиком к тому ученому типу. Тип тоже весь из себя в милости и процветании, пишет как раз ученый труд о сказках и преданиях. И Пакрен два месяца живет, как король, жрет-пьет самое лучшее и вспоминает сказки, каковые записывать к нему специальный канцелярист приставлен. А когда выжали его досуха, библиотекарь или кто он там похлопотал у фаворита, и вернули Пакрену его корыто, велели убираться к такой-то матери и больше не попадаться.