Эффект сёрфинга   ::   Тупицын Юрий Гаврилович

Но оказалось, что дело обстоит гораздо менее прозаично — трогательно, наивно, а поэтому, может быть, и чуточку смешно. Когда Лена наводила справки в Йеллоустонском орбитальном порту, Иван понял, что она собирается посетить развалины древнего Вавилона, и, никак не связывая это посещение с Виктором, принялся расспрашивать её об этом историческом месте, где побывать ему не довелось. А оказалось, что все связано. На берегу ручья, что протекает через территорию древневавилонских развалин, растёт огромное, очень старое тутовое дерево. Перед первым полётом в дальний космос, который завершился стажировкой на Орнитерре, Виктор и Лена посетили эти места и посидели на берегу ручья в тени этой красноягодной шелковицы. Поскольку объяснений этому поступку от Лены не последовало, Лобов позволил себе полюбопытствовать:

— Наверное, в этом посещении был не только туристический, но и какой-то другой, ну, ритуальный, что ли, смысл?

Лена на секунду подняла на него глаза.

— Был. — Поколебавшись, она пояснила: — По одному из преданий именно под этой шелковицей погибли Пирам и Тисба. Понимаете, ягоды у неё были белые, а когда они погибли, покраснели. И такими остались уже навсегда.

— К стыду своему, — признался Иван, — я и представления не имею, кто такие Пирам и Тисба.

— Герои новеллы Овидия.

— По-моему, древнегреческий поэт?

— Древнеримский. Публий Овидий Назон. Его любил Пушкин. Любил и Виктор.

— Тутовые деревья не живут по две с половиной тысячи лет, — практично заметил Лобов.

— Конечно, не живут.