JК
Энергия подвластна нам :: Иванов Валентин Дмитриевич
Страница: 309 из 332Лучи Рентгена уже рассказали о том, как расположены осколки кости и где есть трещины.
Было ясно, что нужно вмешаться, но врачи ещё не всё решили. Ведь жизнь чуть теплилась, и так легко было неверным движением потушить слабый огонёк.
Станишевский поклялся, что привезённый им новый, ещё почти никому не известный, препарат проверен. Он добавил: «также на себе» и ввёл светлую жидкость в кровь Фёдору Александровичу. Павел Владиславович отвечал за дополнительных три часа жизни умирающего.
– Итак, кто будет оперировать? Пора, – сказал голос одного из старейших по знаниям.
Только что прибывший из Харькова хирург разрешил невысказанные сомнения:
– Позвольте мне, я ручаюсь за успех.
Он не сказал о многих сотнях солдатских голов, прошедших через его руки, – это было не нужно. Коллеги знали его…
Семён Вениаминович вскрыл черепные покровы и обнажил кость. Из-под его марлевой маски изредка слышалось:
– Мм… а… ещё… так… опять…
И он протягивал в сторону руку, в которую прибывшая с ним сестра без ошибки вкладывала нужный инструмент.
В абсолютно мёртвом молчании большой аудитории было ясно слышно только чьё-то тяжёлое, хриплое астматическое дыхание и глухой, отрывистый голос Минько, несравненного мастера:
– Да… вот… так… сюда… опять… опять сюда… Хорошо…
Станишевский слушал сердце раненого.
Было ясно, что нужно вмешаться, но врачи ещё не всё решили. Ведь жизнь чуть теплилась, и так легко было неверным движением потушить слабый огонёк.
Станишевский поклялся, что привезённый им новый, ещё почти никому не известный, препарат проверен. Он добавил: «также на себе» и ввёл светлую жидкость в кровь Фёдору Александровичу. Павел Владиславович отвечал за дополнительных три часа жизни умирающего.
– Итак, кто будет оперировать? Пора, – сказал голос одного из старейших по знаниям.
Только что прибывший из Харькова хирург разрешил невысказанные сомнения:
– Позвольте мне, я ручаюсь за успех.
Он не сказал о многих сотнях солдатских голов, прошедших через его руки, – это было не нужно. Коллеги знали его…
Семён Вениаминович вскрыл черепные покровы и обнажил кость. Из-под его марлевой маски изредка слышалось:
– Мм… а… ещё… так… опять…
И он протягивал в сторону руку, в которую прибывшая с ним сестра без ошибки вкладывала нужный инструмент.
В абсолютно мёртвом молчании большой аудитории было ясно слышно только чьё-то тяжёлое, хриплое астматическое дыхание и глухой, отрывистый голос Минько, несравненного мастера:
– Да… вот… так… сюда… опять… опять сюда… Хорошо…
Станишевский слушал сердце раненого.