JК
Казна Наполеона :: Арсаньев Александр
Страница: 2 из 48Конечно, он мог дождаться, пока Харитон починет тарантас, и спокойно двигаться дальше, но что-то не давало ему сидеть на месте, толкало вперед, взывало к нему из-за раскидистых еловых ветвей.
— А ехать-то далеко еще? — Готвальд снова обратился к вознице.
— Верст десять — двенадцать, — скзал Харитон в ответ, отвязав у лошади постромки. Повозка, стоявшая на трех колесах, перекосилась на левую сторону.
— Я, пожалуй, пойду, — вдруг решительно заявил Дмитрий Михайлович, отважившись, наконец, прогуляться до Тобольска пешком. По дороге он мог встретить местных бродяг и, если посчастливится, записать пару песен.
Этнограф потянулся и нырнул обратно в повозку, где переоделся в рваную поддевку, набрал побольше мелочи, в правый карман сунул револьвер, а в левый — сложенный вчетверо лист нотной бумаги и маленький карандаш. Теперь он и сам вполне мог сойти за бродягу.
Харитон подивился:
— И не страшно, вам, барин? Вдруг каторжника встретите… Здесь беглых-то много шляется!
— Волков бояться — в лес не ходить, — усмехнулся Дмитрий Михайлович.
— Ага, и верно, — поддакнул кучер.
— Тут, говорят, где-то у самого оврага есть харчевня. Слыхал?
— А то? Весь местный сброд там и собирается. Ворованным золотом с приисков торгует. Ее Сенька содержит, кажется, сам из беглых. Скупкой-то и промышляет.
— А что власти? — притворился удивленным Дмитрий Михайлович.
Возничий пожал здоровенными плечами:
— Вестимо, кормятся.
Готвальд спрятал в усах улыбку и устремился вперед, прямо по дороге. Еще долго следом провожал его обеспокоенный взгляд Харитона.
— А ехать-то далеко еще? — Готвальд снова обратился к вознице.
— Верст десять — двенадцать, — скзал Харитон в ответ, отвязав у лошади постромки. Повозка, стоявшая на трех колесах, перекосилась на левую сторону.
— Я, пожалуй, пойду, — вдруг решительно заявил Дмитрий Михайлович, отважившись, наконец, прогуляться до Тобольска пешком. По дороге он мог встретить местных бродяг и, если посчастливится, записать пару песен.
Этнограф потянулся и нырнул обратно в повозку, где переоделся в рваную поддевку, набрал побольше мелочи, в правый карман сунул револьвер, а в левый — сложенный вчетверо лист нотной бумаги и маленький карандаш. Теперь он и сам вполне мог сойти за бродягу.
Харитон подивился:
— И не страшно, вам, барин? Вдруг каторжника встретите… Здесь беглых-то много шляется!
— Волков бояться — в лес не ходить, — усмехнулся Дмитрий Михайлович.
— Ага, и верно, — поддакнул кучер.
— Тут, говорят, где-то у самого оврага есть харчевня. Слыхал?
— А то? Весь местный сброд там и собирается. Ворованным золотом с приисков торгует. Ее Сенька содержит, кажется, сам из беглых. Скупкой-то и промышляет.
— А что власти? — притворился удивленным Дмитрий Михайлович.
Возничий пожал здоровенными плечами:
— Вестимо, кормятся.
Готвальд спрятал в усах улыбку и устремился вперед, прямо по дороге. Еще долго следом провожал его обеспокоенный взгляд Харитона.