JК
Алмазная колесница. Том 2 :: Акунин Борис
Страница: 36 из 116 – Господин вице-консул подпишет необходимые бумаги, а также вручит вам денежную субсидию.
Две сироты, пронёсся в голове у титулярного советника дурацкий каламбур, совершенно неуместный при столь печальных обстоятельствах. Спохватившись, Фандорин вручил девице пять казённых монет и две личных доронинских, к которым, слегка покраснев, присовокупил ещё горсть своих собственных.
Манёвр был правильный. Софья Диогеновна всхлипывать перестала, сложила мексиканское серебро в ладошку, быстро пересчитала и тоже низко поклонилась, показав затылок с уложенной кренделем косой:
– Благодарствуйте, что не оставили попечением круглую сироту.
Волосы у неё были густые, красивого золотисто-пшеничного оттенка. Пожалуй, Благолепова могла бы быть недурна, если б не мучнистый цвет кожи и не глуповато-испуганное выражение глаз.
Сирота подавал чиновнику какие-то знаки: сложил щепотью пальцы и водил ими по воздуху. А, это он про расписку.
Эраст Петрович пожал плечами – мол, неудобно, после. Но японец сам подсунул листок и барышня медленно расписалась карандашом, поставив кудрявую завитушку.
Сирота сел к столу, достал бумагу, переносную чернильницу. Приготовился выписывать свидетельство о смерти.
– По какой причине и при каких обстоятельствах произошла кончина? – деловито спросил он.
Лицо Софьи Диогеновны сразу же расплылось в плачущей гримасе.
– Папенька пришли утром, часу в седьмом. Говорит, нехорошо мне, Сонюшка.
Две сироты, пронёсся в голове у титулярного советника дурацкий каламбур, совершенно неуместный при столь печальных обстоятельствах. Спохватившись, Фандорин вручил девице пять казённых монет и две личных доронинских, к которым, слегка покраснев, присовокупил ещё горсть своих собственных.
Манёвр был правильный. Софья Диогеновна всхлипывать перестала, сложила мексиканское серебро в ладошку, быстро пересчитала и тоже низко поклонилась, показав затылок с уложенной кренделем косой:
– Благодарствуйте, что не оставили попечением круглую сироту.
Волосы у неё были густые, красивого золотисто-пшеничного оттенка. Пожалуй, Благолепова могла бы быть недурна, если б не мучнистый цвет кожи и не глуповато-испуганное выражение глаз.
Сирота подавал чиновнику какие-то знаки: сложил щепотью пальцы и водил ими по воздуху. А, это он про расписку.
Эраст Петрович пожал плечами – мол, неудобно, после. Но японец сам подсунул листок и барышня медленно расписалась карандашом, поставив кудрявую завитушку.
Сирота сел к столу, достал бумагу, переносную чернильницу. Приготовился выписывать свидетельство о смерти.
– По какой причине и при каких обстоятельствах произошла кончина? – деловито спросил он.
Лицо Софьи Диогеновны сразу же расплылось в плачущей гримасе.
– Папенька пришли утром, часу в седьмом. Говорит, нехорошо мне, Сонюшка.