JК
КАМЕРГЕРСКИЙ ПЕРЕУЛОК :: Орлов Владимир Викторович
Страница: 86 из 161А уж этому кровососу с тремя квартирами вы впаяйте!
– Впаяем! - радостно пообещал Каморзин.
И своими ручищами Павел Степанович никак не мог ухватить помятую железяку, при этом он и осторожничал, возможно, из-за боязни навредить грубыми пальцами своей ценности. А Соломатин чувствовал, что дядя Паша кого-либо постороннего допустить к реликвии не в силах.
– Да отбросьте вы, Павел Степанович, свои сомнения, - сказал Соломатин. - Вдвоем и оттащим. Возьмем за углы. Вы - спереди, я - сзади. Как носилки.
– Точно, как носилки! - хохотнул дворник Макс. - А меня усадите под балдахин.
– Вы надо мной смеетесь…
– Да не смеюсь я! - сказал Соломатин. - Не смеюсь.
– Я тебе верю, - кивнул Каморзин. - Тебе - верю.
При свете дня добыча Павла Степановича выглядела отвратительно. Прохожие в переулках на нее косились, как и на двух переносивших странно-нецелесообразную вещь. Соломатину стало казаться, что он нелеп и, как сплющенная бочка, нецелесообразен в московской толпе и людском сообществе.
В Брюсовом переулке добычу («Мужикам не говори!») занесли за спину казенно-жилого дома (РЭУ занимал здесь лишь первый этаж и подвал), на время прислонили к стене («вечером увезу в свой гараж»), укрыли валявшимися рядом щитами из досок.
– Спасибо, Андрюша, спасибо, доктор! - взволнованно говорил Каморзин. - Вот тебе, возьми!
– Что это? - удивился Соломатин.
– Презент! За то, что помог донести и надо мной не смеялся.
– Впаяем! - радостно пообещал Каморзин.
И своими ручищами Павел Степанович никак не мог ухватить помятую железяку, при этом он и осторожничал, возможно, из-за боязни навредить грубыми пальцами своей ценности. А Соломатин чувствовал, что дядя Паша кого-либо постороннего допустить к реликвии не в силах.
– Да отбросьте вы, Павел Степанович, свои сомнения, - сказал Соломатин. - Вдвоем и оттащим. Возьмем за углы. Вы - спереди, я - сзади. Как носилки.
– Точно, как носилки! - хохотнул дворник Макс. - А меня усадите под балдахин.
– Вы надо мной смеетесь…
– Да не смеюсь я! - сказал Соломатин. - Не смеюсь.
– Я тебе верю, - кивнул Каморзин. - Тебе - верю.
При свете дня добыча Павла Степановича выглядела отвратительно. Прохожие в переулках на нее косились, как и на двух переносивших странно-нецелесообразную вещь. Соломатину стало казаться, что он нелеп и, как сплющенная бочка, нецелесообразен в московской толпе и людском сообществе.
В Брюсовом переулке добычу («Мужикам не говори!») занесли за спину казенно-жилого дома (РЭУ занимал здесь лишь первый этаж и подвал), на время прислонили к стене («вечером увезу в свой гараж»), укрыли валявшимися рядом щитами из досок.
– Спасибо, Андрюша, спасибо, доктор! - взволнованно говорил Каморзин. - Вот тебе, возьми!
– Что это? - удивился Соломатин.
– Презент! За то, что помог донести и надо мной не смеялся.