JК
Как Путин стал президентом США: новые русские сказки :: Быков Дмитрий Львович
Страница: 344 из 435 – Ты когопривела?! Разражу, ей-ей, разражу! Клянусь мамой Геей, папой Ураном, дядей Кроном… – и он набрал воздуху, чтобы произнести длинную и заковыристую клятву.
– Спокойно, папа, – вклинилась Афродита в возникшую паузу. – Ни меня, ни его тебе трогать нельзя.
Люди смотрят.
– Что мне люди! – завопил Зевс. – С какой стати я должен считаться со смертными!
– Вот и не считайся, – ласково промурлыкала Афродита. – Что тебе людские дела! Храни нейтралитет. И помни: смертные – это наш электорат.
– Электра… что?! – вскинулся Громовержец.
– Избирательный материал, – пояснила Афродита. – И если ты начнешь уничтожать независимую прессу, лишая народ зрелищ, – жертвенники могут и опустеть…
– Тьфу, – выругался Зевс и пошел выпивать с Посейдоном.
Три дня и три ночи продолжалась осада ахейского войска со стороны осажденного Независимого (Народного, Нашего) Троянского Вещания. Несколько раз за это время солдаты принимались привычно биться, но Алексия то и дело останавливал их, прерывая боевые действия непонятными рекламными паузами. То он среди боя вдруг принимался нахваливать оливки, то ни с того ни с сего запевал «Пьяной горечью фа-а-але-е-ер-на…», то умолял ахейцев, чем попусту драться, написать родителям.
– Спокойно, папа, – вклинилась Афродита в возникшую паузу. – Ни меня, ни его тебе трогать нельзя.
Люди смотрят.
– Что мне люди! – завопил Зевс. – С какой стати я должен считаться со смертными!
– Вот и не считайся, – ласково промурлыкала Афродита. – Что тебе людские дела! Храни нейтралитет. И помни: смертные – это наш электорат.
– Электра… что?! – вскинулся Громовержец.
– Избирательный материал, – пояснила Афродита. – И если ты начнешь уничтожать независимую прессу, лишая народ зрелищ, – жертвенники могут и опустеть…
– Тьфу, – выругался Зевс и пошел выпивать с Посейдоном.
Три дня и три ночи продолжалась осада ахейского войска со стороны осажденного Независимого (Народного, Нашего) Троянского Вещания. Несколько раз за это время солдаты принимались привычно биться, но Алексия то и дело останавливал их, прерывая боевые действия непонятными рекламными паузами. То он среди боя вдруг принимался нахваливать оливки, то ни с того ни с сего запевал «Пьяной горечью фа-а-але-е-ер-на…», то умолял ахейцев, чем попусту драться, написать родителям.