Как дружба с недружбою воевали   ::   Етоев Александр

Но сколько Андрей ни вглядывался, кроме мутных, неясных контуров, разглядеть никого не мог.

— На Дону и в Замостье тлеют белые кости, — гнусавил кто-то в дыму вполголоса. Голос явно принадлежал не Генке, но на всякий случай Андрей Т. решил убедиться — мало ли что делает с человеком время. Он пошел на источник голоса, ладонями разгребая дым. Лучше бы он сюда не ходил. У белой кафельной стенки стоял мёртвый одноногий солдат в полной красноармейской экипировке — в гимнастерке, будёновке, в галифе, с фанерной кобурой на ремне. Вместо отсутствующей ноги из штанины торча— ла желтая корявая деревяшка с зарубками и непристойными надписями на русском, украинском и польском. То, что солдат был мертвый, было ясно по распухшему языку и мозаике трупных пятен, украшавших его лицо и шею. Глаз у солдата не было; видимо, их выклевал ворон, судя по чёрным перьям, облепившим его одежду. Мёртвый-то он был мёртвый, но вёл себя вовсе не как мертвец. Дымил как паровоз папиросой, хрипел про псов-атаманов, а когда опешивший Андрей Т. тихонечко хотел уйти в дым, выхватил из кобуры маузер и стал судорожно жать на курок. Маузер, слава Богу, не выстрелил, должно быть механизм заедало, и Андрей Т. благополучно ретировался.

Он медленно отходил задом, стараясь не издавать шума — чтобы боец не сориентировался на звук. Сделав шага четыре, Андрей Т. почувствовал вдруг спиной, что кто-то его поджидает сзади. Он обернулся резко, но из-за дыма ничего не увидел, лишь услышал слабенький хохоток.