Калигула   ::   Харитонов Михаил

Я действительно бунтовщик. Я взбунтовался против жизни - такой, как она есть. Мой бунт бессмыслен и обречен, как и всякий бунт, но это все же лучше, чем ваше пресмыкательство перед жизнью.

Мерейя. Чем же это лучше? Нет, кому это лучше?

Калигула. Ко-му? В смысле - кому из людей? Да ты, оказывается, добряк, Мерейя! Ты, видно, не спишь ночами, размышляя, кому бы сделать лучше! Много ли ты роздал милостыни на улицах Рима, Мерейя? Или...

Мерейя. Я не разу в жизни не подал милостыни по своей воле - только из лицемерия, или потому, что этого требовали приличия. Я не люблю нищих, и не сочувствую тем, кто оказался ниже меня. И не потому, что считаю себя существом высшей породы. Напротив, я думаю так именно потому, что считаю всех людей одинаковыми. Если люди одинаковы, то любить других людей больше, чем себя, так же бессмысленно, как любить только себя. А люди одинаковы иначе они не нуждались бы в том, чтобы устанавливать различия между собой. Что такое все эти щиты, шлемы, пурпурные тоги, как не установленные ими различия? И зачем бы все это понадобилось, если бы различия действительно были - как между конем и коровой? Здесь киники правы. Они неправы в другом: они не ценят этих различий. А мы, обычные люди, ценим эти различия - как доставшиеся нам с великим трудом. Их ценят даже те, кто по воле судьбы оказался в самом низу. Они предпочтут быть плебсом, чем жить в мире, где нет ни плебса, ни патрициев. Впрочем, ты говорил...

Калигула. Да! Я говорил о том, что вам всем недоступно - о бунте против жизни.