JК
Каллистяне :: Мартынов Георгий Сергеевич
Страница: 310 из 321Он пустился вприсядку, продемонстрировав каллистянам бурную стремительность русской пляски.
– Скоро Бьяининь сумеет закончить расшифровку? – спросил Широков у Леньиньга. – Как вы думаете?
– Следующая связь назначена через четыре часа, – ответил инженер.
И можно сказать без преувеличений, что эти четыре часа показались всем длиннее трех месяцев, проведенных на Сетито.
Со дня старта каллистянского звездолета на Земле прошло почти двенадцать лет. Многое могло случиться за этот срок. Многие из тех, кого любили Широков и Синяев, могли уйти из жизни, – это волновало их больше всего.
На всю жизнь запомнили они мучительно-тревожные двести шестьдесят четыре земные минуты.
Точно в назначенное время по экрану побежали долгожданные линии бьеньетограммы.
Леньиньг записывал текст. Широков и Синяев, стоя за его спиной, читали из-под его руки.
Они были твердо уверены, что в этой первой тесиграмме, адресованной им, с Земли сообщат то, что им хотелось узнать в первую очередь, и не ошиблись.
Начало тесиграммы – «Героям Земли Широкову и Синяеву» – прошло как-то мимо их сознания. Они не обратили на эти слова никакого внимания, ожидая дальнейшего. «Сообщаю вам, что все лица, присутствовавшие при вашем отлете на Каллисто, живы».
Широков слышал, как судорожно вздохнул Синяев, но не обернулся.
«Семья Георгия Николаевича также жива и здорова. Ожидает сына и брата…»
Пальцы Синяева до боли сжали плечо Широкова, но и это не могло заставить его отвести глаза от руки Леньиньга.
– Скоро Бьяининь сумеет закончить расшифровку? – спросил Широков у Леньиньга. – Как вы думаете?
– Следующая связь назначена через четыре часа, – ответил инженер.
И можно сказать без преувеличений, что эти четыре часа показались всем длиннее трех месяцев, проведенных на Сетито.
Со дня старта каллистянского звездолета на Земле прошло почти двенадцать лет. Многое могло случиться за этот срок. Многие из тех, кого любили Широков и Синяев, могли уйти из жизни, – это волновало их больше всего.
На всю жизнь запомнили они мучительно-тревожные двести шестьдесят четыре земные минуты.
Точно в назначенное время по экрану побежали долгожданные линии бьеньетограммы.
Леньиньг записывал текст. Широков и Синяев, стоя за его спиной, читали из-под его руки.
Они были твердо уверены, что в этой первой тесиграмме, адресованной им, с Земли сообщат то, что им хотелось узнать в первую очередь, и не ошиблись.
Начало тесиграммы – «Героям Земли Широкову и Синяеву» – прошло как-то мимо их сознания. Они не обратили на эти слова никакого внимания, ожидая дальнейшего. «Сообщаю вам, что все лица, присутствовавшие при вашем отлете на Каллисто, живы».
Широков слышал, как судорожно вздохнул Синяев, но не обернулся.
«Семья Георгия Николаевича также жива и здорова. Ожидает сына и брата…»
Пальцы Синяева до боли сжали плечо Широкова, но и это не могло заставить его отвести глаза от руки Леньиньга.