Камень, ножницы, бумага   ::   Макдональд Йен

За триста двенадцать лет со времени, когда Руидзы Танацаки Первый узрел лик Дайцы, явившийся ему в чайных листьях на дне чашки, и открыл чайный домик для поддержания сил усталых хенро, множество поколений пристраивали, увеличивали и расширяли его, и теперь эта «танацакия» является великолепным образчиком мотеля-закусочной-гаража-сувенирной лавки-газозаправочной станции-аптеки-бани-парикмахер-ской-караоке-бара-борделя-дома свиданий, то есть истинным, настоящим вкладом в архитектуру придорожных строений. Его бы целиком, ничего не меняя, поместить в музей, вместе со всем пестрым, многоязычным семейством Танацаки – представителями десятого – двенадцатого поколений, для отрады и просвещения их будущих, наверняка менее совершенных потомков. Разыскивая Маса в послешоковом тумане среди закоулков, пристроек, тупичков и коридоров, я чувствую себя каким-то призрачным животным, покачивающимся в сюрреалистическом ковчеге на волнах истории. Я то и дело попадаю все в тот же бар, где группа коммивояжеров, сняв пиджаки, произносит бесконечные тосты во здравие друг друга и подтягивает модным песенкам включенного поп-канала. С каждым разом они выглядят чуть более пьяными и чуть больше фальшивят.

Столовая не освещена, если не считать неоновых сполохов над стойкой бара самообслуживания и свечения телеэкрана в углу, где Мас разговаривает с девушкой, которая приносила мне чай. Они здесь – единственные посетители. Меламиновый пластик столешниц усыпан страницами комиксов и раздавленными банками из-под пива.