Камень Шамбалы, или Золотой век   ::   Саверский Александр

Страх не только висит в воздухе, он читается в глазах бредущих по дороге людей, и это - главное чувство, объединяющее все вокруг. У меня и братишки страх за себя и страх остаться одним в этом мире, то есть потерять мать. У мамы страх за нас и за папу, который воюет уже несколько месяцев. И так у каждого: все за кого-то боятся...

Иногда посреди пыльной реки кто-то не выдерживает боли, порожденной страхом, и кричит:

- Изверги! Сволочи! Убийцы! Кто их сюда звал? Сидели бы в своей вонючей стране и не высовывались! Поубивал бы гадов!

Это страх породил ожесточенность, или это патриотизм? Вон ведь как говорит:

- И мы бы жили спокойно! Только-только наладилось в стране, и... на тебе. До чего ж обидно. Черт бы их побрал с их войной!

Я не верю. Этот человек просто боится и прикрывает свой страх идеологией патриотизма. Но окружающим начинает казаться, что перед ними большой патриот:

- Мы все равно победим! Я уверен. Еще немного, и наши погонят их обратно.

И никто уже не помнит, что первый его вопль был воплем страха.

Жара стоит невыносимая, над безводной рекой - пыль и тучи мух. Сколько так можно идти: десять километров, двести, день, два?

Враг движется быстрее. Мама говорит, что беженцы все равно попадают в оккупацию, потому что на своих двоих далеко не уйдешь, а у врага техника: машины, танки, самолеты.