Канун Дня Всех Святых   ::   Уильямс Чарльз

Когда наконец она смогла пошевелиться, смогла сделать шаг, прислониться к парапету, ухватиться за него руками, внезапная мысль вдруг опустошила ее. Мысль разом нависла надо всем: над злостью, недоумением, тишиной.

Она умещалась в коротеньком слове: «Умер, — думала она, — Ричард умер». Иначе он не ушел бы. Ни разу, даже поссорившись, ни он, ни она не бросали друг друга. Без этой уверенности они не отважились бы на союз. Лестер заплакала — непривычно, беспомощно, глупо. Она ощутила, как слезы текут по лицу, и поглядела на парапет в поисках сумочки и носового платка. Вот беда, теперь уже не одолжить их у него, как она делала порой, чтобы досадить побольнее. Она отошла на пару шагов, ладонями размазала по лицу слезы и посмотрела на мостовую. Сумочки не было и там. Она рыдала, стоя посреди улицы, и при ней не было ни платка, ни пудреницы. А все из-за того, что Ричард исчез, умер. Раз исчез, значит, умер; как еще это могло бы случиться? Как иначе она могла бы оказаться здесь, и в таком виде?

Мертвый… А она так часто досаждала ему. Мертвый, и это было их последнее прощание. Мертвый — и страдания затопили раскаяние. Они говорили друг другу, что это ничего не изменит, и вот чем все кончилось! Они утешали друг друга, когда мирились после ссор, потому что хоть оба и были глупы, самолюбивы и несдержанны на язык, но горячо любили друг друга и вместе прокладывали курс в жизни для своего кораблика. Но теперь она вспоминала, что в сокровенных мыслях всегда предвидела такой конец. Смерть. Разъединенность.