Картины   ::   Гор Геннадий

Опрокинутые горы, отраженные в воде, снились мне, пока меня не разбудил своим выстрелом дед, стоящий на крыльце.

Сны с опрокинутыми горами еще здесь у изголовья кровати, но наспех обутые ноги уже несут меня на крыльцо. Над крыльцом мигает утренняя звезда, в которую так и не удалось попасть моему деду.

Столько вещей, названий, событий просят меня, чтобы я их вставил в фразу, одел в слово, написал на чистой, как поверхность реки, странице, найдя ритм, способный передать аритмию края, где воды падают с гор, а горы ходят на толстых медвежьих лапах.

Но вместо того чтобы писать об Ине, я пишу о Сене и о французском художнике-сюрреалисте.

Я еще не ведаю о том, что будущий рассказ напечатает в тридцать втором году толстый журнал "Звезда" и что О.Э.Мандельштам, остановив меня в столовой Ленкублита, спросит:

- Молодой человек, вы разве бывали в Париже?

- Нет, еще не бывал.

- Так зачем же вы пишете о французском художнике?

Я пишу рассказ, а рядом стоят мои соседи по комнате и дают советы.

Неприбранная комната с ржавым жестяным бидоном просится на страницу, которую я пишу.

Соскучившись по тишине, я иду навестить тетю и двоюродную сестру в Тучков переулок, № 1, в маленькую квартирку, где я жил до переезда в Мытню.

Сейчас я пишу об этом, пытаясь оторваться от "теперь" и попасть в "тогда", как будто мысль способна возвратить в прошлое и принести его сюда во всей его таинственной и волшебной неповторимости.