Кентурион   ::   Большаков Валерий

– Угу… – ответил кто-то незнакомый.

Лобанов ощутил касания чужих рук. Его протащили в клеть и уложили животом на траву.

– Спасибо… – прохрипел он.

– Д-да… д-да… – взволновался Заика, и еле договорил: – Д-да чего там… Щас мы…

Сергий услышал плеск воды. Теплая – пресная! – вода пролилась на израненную спину, смывая соль и пыль. А после Роксолан унюхал резкий, непонятный запах.

– Щас Т-тахарка т-тебя т-травами п-полечит…

Какая-то теплая кашица размазывалась по спине, под бормотания и молитвы на невразумительном нубийском. Сергия посетило дежа-вю. Парфия, Антиохия… Авидия Нигрина лечит его исполосованную спину… И трава похоже пахнет…

– Спасибо, Тахарка… – выдавил Лобанов. – Уходил бы ты отсюда… Забирай Кашту и уходи!

Тахарка проворчал что-то по-своему. Аккуратно прикрыв спину Лобанова куском ткани, вымоченном в крепко пахнущем настое, Тахарка пробормотал:

– Вас обоих выдал Хори, Хори Косой… – и ушел.

– Заика, – попросил Сергий, – передашь это Ахми? Или Гефестаю? С ним хоть все в порядке?

– Ж-живой он, ш-шишку наб-бил, и в-все…

День двадцать пятый длился для Лобанова очень долго. Он то спал, то лежал и терпел, подгоняя свой организм: восстанавливайся скорей, скорей, восстанавливайся! Боль спадала медленно, постепенно. После полудня ощущения переменились – спину стало щипать. Травы, наверное, начали действовать… И чего там еще этот нубиец наложил в свое зелье?

К вечеру и щипать перестало.