Кентурион   ::   Большаков Валерий

 – Здесь вообще никто не торопится жить – здесь просто живут. Я это впервые понял там еще, в Парфии, когда нас к морю вели через пустыню. Верблюды ступают, как в замедленной съемке, колеса повозок еле крутятся, а никто не спешит. Все спокойны, веселы. Года два назад, окажись я здесь я бы уже, наверное, извелся весь от такой неторопливости! Плывем себе, гребем помаленьку… Стемнело – пристали к берегу, переночевали, и опять поплыли… Я б тогда от злости Эдика покусал бы… Во! – уливился Лобанов. – Смолчал! Что это с ним?

– Эдик спит! – хихикнул Искандер.

– Ну, раз пролетариат почивать изволил, то и нам пора бай-бай.

– Споки ноки… – пробормотал Эдик и завернулся в одеяло – ночами было прохладно.

С утра сехери вторглись в пределы Буколии. Никаких ясных примет не замечалось, граница была размыта и условна, но ее хорошо чуяло нутро – у Сергия внутри екало. Страху было мало, а вот напрягу – хоть убавляй. Мышцы костенели будто сами по себе, и волосы топорщились. Роксолан раз за разом чувствовал чужие взгляды, недобрые и опасные. Буколы были у себя дома, они выучили наизусть расположение всех проток и бесчисленных озер, знали кратчайшие пути, могли напасть в любое время и скрыться в лабиринте водных дорог.

Раза два в перспективе мелькнули лодки с высоко загнутыми носами и кормами, вязанные из папируса, оседланные полуголыми людьми. Взмах веслом – и лодки растворялись в тростниках.