Клуб Эсперо   ::   Юзефович Леонид Абрамович

С той же нянькой жена объяснялась чутьли не знаками, и в лавках ее плохо понимали, но в Москве она вдруг завела привычку время от времени заговаривать с мужем по-английски - причем всегда на людях, в метро или в магазине; на них начинали оглядываться, он злился, нервничал и не отвечал.

До войны Семченко работал в английском отделе Внешторга, осенью сорок первого ушел в ополчение, был ранен, эвакуирован в Сормово, под Горький, и в Москву вернулся лишь через три года. Жена с дочерью приехали с Урала еще позднее. Их дом снесло бомбой, и долго потом вспоминались те привезенные из Англии белые коробочки - они стали символом довоенной жизни, памятью об уюте, о том времени, которое теперь казалось молодостью.

Сейчас он стоял в номере у окна, и смертельно хотелось курить, хотя последняя затяжка сделана была лет двадцать назад.

Корейцы из табачной артели папиросы набивали хорошо, дым острой осязаемой струей вливался в легкие.

- Ты, Кабаков, извини, что без спросу, - сказал Семченко. - Помнишь, были у тебя с Осиповым? Я заметил, куда ты ключ кладешь.

- Отпустили вас?

- Да нет. Сбежал.

- Врать-то! - ухмыльнулся Кабаков.

- Я у тебя до вечера посижу, ладно?

Кабаков испуганно вылупил глаза:

- Правда, Николай Семенович? Сбежали?

- Давай дуй к Караваеву, - предложил Семченко. - Докладывай чин чинарем: так, мол, и так. Может, именным оружием наградят.

- Вы же не виноваты ни в чем, - жалобно проговорил Кабаков. - Не контра ведь, я точно знаю.