Киммерийская крепость   ::   Давыдов Вадим

Он знал, что не ошибается. Он не мог ошибиться. Но этого не могло быть, потому что не могло быть никогда. Он не мог забыть. Или перепутать. Он никогда ничего не забывал. И не путал. Да и одно из самых ярких детских впечатлений невозможно ни забыть, ни перепутать с чем бы то ни было… Так, сказал он себе. Спокойно. Спокойненько. Очень, очень, очень спокойненько. Мы всё-всё выясним. Но не сейчас. Видит Бог, не сейчас.

– Возьмите меня к себе, – попросила Даша. – Я знаю, вы можете. Я вам пригожусь. Я много всего умею – и за маленькими ухаживать, и за больными. Я в госпитале почти всё лето проработала, санитаркой. Меня раненые слушаются. Возьмите. Пожалуйста.

Гурьеву пришлось сделать усилие, большее, чем обычно, чтобы голос его прозвучал ровно, как всегда:

– Куда – «к себе»?

– Неважно. К себе.

Она не отступит, подумал Гурьев. Конечно же, она не отступит.

– В каком качестве?

– В любом.

Я, похоже, опоздаю на обед к Завадской, подумал Гурьев. Ну, и… пёс с ним. С обедом.

– Возьмёте? У меня в табеле все-все пятёрки. Кроме географии, но это личное. А так – все. И в аттестате будут – все-все. Честное слово.

– Честное комсомольское?

– Я не комсомолка.

Да что такое происходит, перепугался Гурьев. Не может такого быть!

– Почему? – он наклонил голову набок.

– Папа сказал – не лезь. Будешь соответствовать – предложат сами. Нет – значит, не надо.

– Молодец папа.

– Я знаю.