Кладбищенские истории   ::   Чхартишвили Григорий Шалвович

В нос капитану шибануло кислым смрадом, обдало холодом, будто из открытого рефрижератора, и донесся свистящий шепот (вроде женский):

– Ктойта? Эй, ктойта?

– Капитан Чухчев, – строго ответил Николай, лихорадочно соображая, как бы представить свое подвальное пребывание в официальном смысле.

В общем-то, это было нетрудно. Представитель власти имеет право заходить, куда хочет, если подозревает какой непорядок. А тут безусловно присутствовал непорядок, хоть и не очень понятно, какой именно.

– Капитан Чухчев? – выдохнула тьма. – Капитан Чухчев?! Николушка, ангел мой! Пришел, сокол! А я уж не чаяла!

Говорила старуха, теперь он это точно разобрал. Во-первых, голос был надтреснутый, во-вторых, с шамканьем – вместо «капитан Чухчев» получилось «капитан Тюхчев» или даже «Тютьчев».

Холодный ветерок щекотнул Николая по щеке, вонища усилилась – кажется, старушенция решила подобраться к капитану поближе.

– Но-но, – сурово предупредил он на всякий случай и нагнулся за фонарем. – Проверка паспортного режима. Документы!

Тут, что называется, возникали вопросы. Во-первых, что за личность. Во-вторых, как попала в засыпанный подвал. Выходит, в него что, есть лаз с другой стороны? В-третьих, куда подевался кусок стены? В-четвертых, откуда старушка его по имени знает. «Николушкой» Чухчева никто не называл, даже в детстве – всё больше «Колькой», мать «Колюнчиком», а бабуля «Коликом-кроликом».

– Не признал свою Дарьюшку? – трепетал и всхлипывал голос. – Ох, ждала я тебя, ненаглядного, ох, ждала, немилосердного! Что грехов-то на душу взяла! Без разума и грех не в грех, а разум мой ты с собой забрал.