Клуб удивительных промыслов (рассказы)   ::   Честертон Гилберт Кит

Я восседал на седалище судей в пурпуре и горностае, и все же занимал никчемный, пустой, низменный пост. Как почтальон, я подчинялся пошлым, мелким правилам, и весь мой пурпур, все мое золото были не дороже его сверкающих одежд. День за днем проходили передо мной сложные и живые дела, которые я пытался разрешить глупыми штрафами или заточениями, хотя простой здравый смысл подсказывал мне, что лучше разрешить их поцелуем, или пощечиной, или дуэлью, или коротким объяснением, или поездкой в Шотландию. Чем больше я это понимал, тем больше чувствовал, как это все громоздко и нелепо. Каждое слово в суде, шепот, ругань были ближе к жизни, чем любые мои слова. Пришел час, когда я публично проклял всю эту нелепость, меня сочли сумасшедшим, и я ушел из общественной жизни.

Что-то в самой атмосфере показало мне, что не только мы с Рупертом жадно слушаем его.

– И вот я понял, – продолжал он, – что могу приносить пользу. Я решил стать сугубо частным судьей, разрешающим чисто нравственные конфликты. Вскоре частный суд чести в строгой тайне стал собираться постоянно. Я судил людей не за пустяки вроде убийства или собаки без ошейника, а за то, из-за чего невозможно жить. Я судил за себялюбие, за немыслимое тщеславие, за сплетни и козни, за дурное обращение со слугами или с гостями. Конечно, никакой принудительной силы у такого суда нет. Выполнение приговора лежит на совести участников, прежде всего – подсудимых. Но вы не поверите, как точно они его выполняют.