Ключ от Снов   ::   Челяев Сергей

Бешено крутящиеся спицы деревянного колеса, перемазанные рыжеватой глиной…

Кто-то, очень похожий на Книгочея, улыбающийся Коростелю издалека, но его улыбка все время дрожала и струилась, словно по воде пробегали волны…

Мертвое тело, уже наполовину занесенное легкой крупкой снегопада…

Серая птица, громко кричащая над лесом…

Тяжело взмахивающий натруженными крыльями навстречу ей усталый клест…

Красивое лицо уже зрелой женщины в окне, на карнизе которого несметное количество птиц всех обличий и цветов устроили шумную кучу-малу…

Снегирь, весь перевязанный, страшно исхудалый, с кривой палкой в руке, осторожно ступающий по камням вдоль прибоя и озабоченно всматривающийся вдаль, за морской горизонт…

Чье-то страшно обгорелое, но отчего-то весело улыбающееся ему лицо…

Счастливые и удивленные глаза Эгле…

Грозящая ему пальчиком и смеющаяся, милая, прекрасная, волшебная Рута, в пушистой меховой шапке, вся в снегу…

Отчего-то чешущий в затылке и виновато улыбающийся Рагнар…

Страшно смущенный Травник в окружении двух весело щебечущих малышек с огромными черно-зелеными лентами в волосах, так похожие на его сестренок, хотя Ян и не видел их никогда в этой жизни…

Лунная дорожка, тихо угасающая в быстро светлеющем предутреннем небе…

Дудочка Молчуна, из одного отверстия которой опасливо выглядывает озорной, клейкий зеленый росток…

И Ключи. Каждый – точь-в-точь, как некогда данный ему Камероном.

Три Ключа на ладони. Ключи Коростеля.

Затем перед Яном медленно и торжественно открылась высокая, удивительно знакомая дверь. Я видел ее на острове, когда случилась зима, вспомнил Ян и улыбнулся. Комната, открывшаяся его взору, была наполнена ослепительно белым сиянием, вокруг, по углам, повсюду вставали клубы морозного дыма. В центре комнаты кто-то стоял и протягивал к нему руки. Сияние угасло, и Ян увидел мать. Это и была та женщина, чье лицо он только что видел у окна. Она молча смотрела на него, ее глаза печально и даже как-то виновато улыбались ему, и она была похожа одновременно и на Эгле, и на Руту, и вообще, наверное, на всех женщин, кто только способны были понять во всем этом хоть что-нибудь.

Затем в глазах Коростеля все прояснилось, удивительные видения исчезли, и теперь его руку уже не обжигало холодное пламя замерзшего металла. Он разжал побелевший кулак и увидел в своей ладони старый железный ключ.