Князь ветра   ::   Юзефович Леонид Абрамович

Налентах, написанные буквами трех монгольских алфавитов, а также по-тибетски и по-китайски, сияли трижды девять без одного имен Чингисхана. Двадцать седьмое имя, тайное, дарующее власть над миром, начертано на чешуе безглазой рыбы, которую выловят не раньше, чем последний хан Шамбалы, блистающий Ригден-Джапо, остригший ногти ног своих на головах властителей трех миров, у себя в подземном чертоге с окнами из ляпис-лазури повернет на пальце перстень с восьмигранным камнем Шинтамани и явится с севера белое девятихвостое знамя Чингиса, вместилище его гневной души— сульдэ. Это ее голосом должны были говорить привезенные из Иркутска трехдюймовки.

Раздавался залп, эхо катилось по лесистым кряжам священной горы Богдо-ул, в виду которой запрещалось бить палками должников и где вот уже двести лет не слышны были ни ружье охотника, ни топор лесоруба. Специальная стража перекрывала входы во все восемьдесят ведуших к гребню ущелий, но безоружный свободно мог взойти по ним для созерцания и уединенной молитвы в царстве слетающих на плечи птиц, доверчивых оленей, прозрачных ручьев, кедров, ягодных полян. Семь столетий назад где-то здесь юный Темучин зарыл свой меч. У подножия этой горы, на другом берегу Толы, стоял Ногон-Сумэ, Зеленый дворец «живого Будды».