JК
Княжий удел :: Сухов Евгений
Страница: 114 из 119Защемило отцовское сердце от предвкушения недоброй встречи. Но что поделаешь — родная кровь!
Вбежал боярин и, захлебываясь от радости, поведал:
— Батюшка! Князь Юрий Дмитриевич! Сыновья твои едут! Василий и Дмитрий у города! Может, в колокола прикажешь ударить?
Юрий Дмитриевич насупил брови и сказал сдержанно:
— Больно чести много… Так пусть въезжают. Нечего радость показывать. Спасибо им надо отцу сказать, что взашей не выставляю.
В покои великого князя Юрьевичи входили с повинной. Головы склоненные и ноги босые, только не было в глазах у сыновей того раскаяния, которое ожидал увидеть Юрий Дмитриевич. В глазах по-прежнему вспыхивали злые огоньки. И если явились они к отцу, то не для покаяния, а за помощью. Если бы пали они на колени, переломили гордыню, тогда и сердце оттаяло бы у отца. Эх, никогда меж собой не жили на Руси братья дружно. Но не хватило у великого князя духу каждого из сыновей огреть плетью. Боярина Морозова уже не вернуть, а с сыновьями не жить в мире — последнее дело.
— Что нужно? — спросил Юрий.
— Прости, отец, — начал Василий Косой, — только и ты не во всем прав. Если бы не было боярина Семена Морозова, стол московский за нами бы остался, и Васька вместо Коломны сидел бы где-нибудь на окраине.
Хотелось Юрию Дмитриевичу возразить сыну, сказать, что не удержать им никогда московского стола и совсем не Семен Морозов в том повинен, просто дело покойного Василия Дмитриевича навсегда отринуло старину.
Вбежал боярин и, захлебываясь от радости, поведал:
— Батюшка! Князь Юрий Дмитриевич! Сыновья твои едут! Василий и Дмитрий у города! Может, в колокола прикажешь ударить?
Юрий Дмитриевич насупил брови и сказал сдержанно:
— Больно чести много… Так пусть въезжают. Нечего радость показывать. Спасибо им надо отцу сказать, что взашей не выставляю.
В покои великого князя Юрьевичи входили с повинной. Головы склоненные и ноги босые, только не было в глазах у сыновей того раскаяния, которое ожидал увидеть Юрий Дмитриевич. В глазах по-прежнему вспыхивали злые огоньки. И если явились они к отцу, то не для покаяния, а за помощью. Если бы пали они на колени, переломили гордыню, тогда и сердце оттаяло бы у отца. Эх, никогда меж собой не жили на Руси братья дружно. Но не хватило у великого князя духу каждого из сыновей огреть плетью. Боярина Морозова уже не вернуть, а с сыновьями не жить в мире — последнее дело.
— Что нужно? — спросил Юрий.
— Прости, отец, — начал Василий Косой, — только и ты не во всем прав. Если бы не было боярина Семена Морозова, стол московский за нами бы остался, и Васька вместо Коломны сидел бы где-нибудь на окраине.
Хотелось Юрию Дмитриевичу возразить сыну, сказать, что не удержать им никогда московского стола и совсем не Семен Морозов в том повинен, просто дело покойного Василия Дмитриевича навсегда отринуло старину.