JК
Кобра :: Горшков Валерий Сергеевич
Страница: 101 из 319Ты весь вечер сидел возле стойки в гордом одиночестве и, в отличие от всех остальных мужиков в зале, не раздевал меня глазами.
– Надо же. А я, наоборот, думал, что Браташ уже готовится отдать меня на растерзание своим амбалам за то, что я слишком сильно выворачиваю шею в твою сторону.
– В тебе, милый, умер Штирлиц, раз ты обладаешь таким прирожденным талантом вести скрытое наблюдение, одновременно оставаясь на виду у всех! А если честно… – Катя чуть понизила голос, – конечно, я вру. Я сразу заметила, какими глазами ты на меня смотришь. И ты мне сразу понравился. Это – правда…
Она осторожно сняла поднос с завтраком с моих ног, поставила его на пол, решительно отобрала у меня сигарету, затушила ее в пепельнице, откинула одеяло, вскарабкалась мне на колени и, прямо как минувшей ночью, легким движением плеч сбросила с себя рубашку. Уговаривать меня, разумеется, не пришлось. Я уже был готов. Мы снова занялись любовью, причем с таким самозабвением, что, живи я не в старом дореволюционном доме, а в типичной блочной «хрущевке», соседи сверху и снизу имели бы полное основание стучать по батарее и требовать тишины в воскресный день…
Усталые, но довольные, мы с двойным аппетитом принялись за жареный хлеб, сгущенку и успевший остыть кофе. А попутно продолжили прерванный на «сексуальную паузу» разговор.
– Значит, ты узнала мое имя, адрес и вчера специально разыграла весь этот спектакль с промокшей одеждой? – спросил я.
– Я была уверена, что ты сам об этом догадаешься. Без подсказки.
– Надо же. А я, наоборот, думал, что Браташ уже готовится отдать меня на растерзание своим амбалам за то, что я слишком сильно выворачиваю шею в твою сторону.
– В тебе, милый, умер Штирлиц, раз ты обладаешь таким прирожденным талантом вести скрытое наблюдение, одновременно оставаясь на виду у всех! А если честно… – Катя чуть понизила голос, – конечно, я вру. Я сразу заметила, какими глазами ты на меня смотришь. И ты мне сразу понравился. Это – правда…
Она осторожно сняла поднос с завтраком с моих ног, поставила его на пол, решительно отобрала у меня сигарету, затушила ее в пепельнице, откинула одеяло, вскарабкалась мне на колени и, прямо как минувшей ночью, легким движением плеч сбросила с себя рубашку. Уговаривать меня, разумеется, не пришлось. Я уже был готов. Мы снова занялись любовью, причем с таким самозабвением, что, живи я не в старом дореволюционном доме, а в типичной блочной «хрущевке», соседи сверху и снизу имели бы полное основание стучать по батарее и требовать тишины в воскресный день…
Усталые, но довольные, мы с двойным аппетитом принялись за жареный хлеб, сгущенку и успевший остыть кофе. А попутно продолжили прерванный на «сексуальную паузу» разговор.
– Значит, ты узнала мое имя, адрес и вчера специально разыграла весь этот спектакль с промокшей одеждой? – спросил я.
– Я была уверена, что ты сам об этом догадаешься. Без подсказки.