JК
Кольцо Пяти Драконов :: Ластбадер Эрик ван
Страница: 229 из 775 — По-моему, в данный момент для тебя гораздо важнее устроиться на новом месте.
Риана была так благодарна, что смогла только кивнуть.
День Рианы складывался так: подъем до рассвета на первую молитву, потом скудный завтрак в трапезной вместе с прочими ученицами и занятия с разными наставницами-рамаханами с перерывом на молитву. В полдень — обед, за ним еще одна молитва, затем физический труд почти до самой вечерней молитвы, после чего ее ждали личные занятия с самой Барттой. Риана предпочла бы проводить вечера с лейной Астар, но об этом не могло быть и речи. Ревнивая Бартта не допустила бы соперницы.
Ее больше не дразнили. Гораздо хуже: другие девочки подчеркнуто не замечали ее. Риана слушала их разговоры в душевых, чувствуя себя совершенно чужой, по-прежнему неловко и неуютно. Бывали времена, когда это становилось просто невыносимо; тогда она прижималась головой к стене и горько плакала по жизни, которую когда-то вел Аннон — жизни богатой и привилегированной; теперь от нее ничего не осталось, словно и не существовало никогда. Аннону не доводилось выбрасывать мусор, чистить овощи, голыми руками выкапывать из земли клубни. Работать двадцать звездных часов в день, а спать четыре. Он был волен есть, когда хочется, играть, когда хочется, охотиться, когда хочется, идти, куда хочется. Все это было недоступно Риане. Она была — по сути, если не по названию — пленницей.
“Лучше привыкай к нынешней жизни, — не уставала твердить Бартта. — Другой у тебя нет”.
Риана была так благодарна, что смогла только кивнуть.
День Рианы складывался так: подъем до рассвета на первую молитву, потом скудный завтрак в трапезной вместе с прочими ученицами и занятия с разными наставницами-рамаханами с перерывом на молитву. В полдень — обед, за ним еще одна молитва, затем физический труд почти до самой вечерней молитвы, после чего ее ждали личные занятия с самой Барттой. Риана предпочла бы проводить вечера с лейной Астар, но об этом не могло быть и речи. Ревнивая Бартта не допустила бы соперницы.
Ее больше не дразнили. Гораздо хуже: другие девочки подчеркнуто не замечали ее. Риана слушала их разговоры в душевых, чувствуя себя совершенно чужой, по-прежнему неловко и неуютно. Бывали времена, когда это становилось просто невыносимо; тогда она прижималась головой к стене и горько плакала по жизни, которую когда-то вел Аннон — жизни богатой и привилегированной; теперь от нее ничего не осталось, словно и не существовало никогда. Аннону не доводилось выбрасывать мусор, чистить овощи, голыми руками выкапывать из земли клубни. Работать двадцать звездных часов в день, а спать четыре. Он был волен есть, когда хочется, играть, когда хочется, охотиться, когда хочется, идти, куда хочется. Все это было недоступно Риане. Она была — по сути, если не по названию — пленницей.
“Лучше привыкай к нынешней жизни, — не уставала твердить Бартта. — Другой у тебя нет”.