Колдовство в большом городе   ::   Грин Саймон

Вполне возможно, в нашем нехитром рациональном языке нужных слов и не было никогда. Видеть Безумцу дано многое, но сказать — не больше, чем любому из нас.

Безумец замолчал и заплакал. Его затрясло, и вслед за этим заходило все вокруг, как при землетрясении. Между выгибающихся каменных стен, на уходящем из-под ног полу затанцевали столы и стулья. Заиграли переливы странного света, зазвучали непонятные звуки. Расстояния уменьшались и увеличивались, вещи казались близкими и далёкими одновременно, а направления непредсказуемым образом менялись. Когда Безумец утрачивает связь с реальностью, реальность вокруг него сама лишается связности. Сквозь пол вновь пробился дуб Мерлина, достал ветвями до потолка и тут же превратился в башню из выбеленных временем костей; ещё мгновение — и всё пропало. По полу зазмеились трещины, из глубины которых смотрели гигантские глаза, а на самой границе восприятия скреблись странные твари. Твари, которым очень хотелось воплотиться.

— Довольно! — прозвенел голос Лилит, и всё пришло в норму.

Воля моей матери оказалась великой стабилизирующей силой: успокоился не только мир вокруг, но и сам Безумец. Он не только перестал дрожать и плакать, но даже порозовел.

— Ты видишь то, чего смертным видеть не полагается. — Лилит смотрела на Безумца не без теплоты. — Вас сотворили не для таких вещей. Давай я заберу ненужное знание — верну тебе право на невежество и счастье.

— Не надо! — с неожиданной твёрдостью отказался Безумец. — Горькая правда лучше сладкой лжи.