Колдовство в большом городе   ::   Грин Саймон

На фреске изображён эпизод грандиозной битвы двух ангельских армий, сошедшихся в войне против небес, — неизвестная работа самого Микеланджело. Великолепие, способное затмить роскошь величайшего из царских дворцов; великолепие, какого члены «Лондиниума» вовсе не стоят. Но такова жизнь. Ангелы выглядели каждый по-своему, будто художник писал их с натуры — а почему бы и нет?

Как виньетки, по огромному залу были разбросаны непонятные скульптуры: Мур, Сальвадор Дали и Пикассо. У меня от таких форм зубы болят и резь в глазах начинается. Говорят, они лучше воспринимаются на ощупь, но боюсь, даже и без цепей я не стал бы пробовать. Уж очень они выглядят… неспокойно. Да и руки могут оторвать за дерзость — как не-члену клуба. Здесь все только для своих.

Негромко ведя разговоры, по вестибюлю степенно расхаживали солидные люди. Я вежливо улыбался и раскланивался, делая вид, будто никаких цепей нет и в помине, а важные джентльмены вели себя так, словно меня не замечали. Может, они меня не знают и чураются, а может, знают слишком хорошо. Древность здания и груз традиций давили вполне осязаемо. Обычай бывает сильнее магии, особенно когда речь идёт о вещах, которые не принято замечать. Например, не стоит обращать внимание на тех, кто не является членом клуба.

Нос по-прежнему отчаянно чесался, но лакей не спешил. Я развлекался, как мог, рисуя неприличные слова носком туфли на ворсе ковра.

Наконец, глядя в пол, появился недовольный лакей. Это наверняка от Уокера. Лакей меланхолически щёлкнул пальцами, и цепи исчезли так же, как появились.