Колесо Фортуны   ::   Дубов Николай Иванович

- И, глядя исподлобья на Федора Михайловича, Ганыка спросил: - А вы - агент ка-ге-бе?

- Нет, - сухо ответил Федор Михайлович. - Я лесовод.

- Однако выследили меня?

- Я такими вещами не занимаюсь и вообще о вашем существовании узнал какой-нибудь час назад.

- Но как вы догадались, что я - русский?

- Вы слишком старательно притворялись. Если у человека болит нога, он, естественно, хромает. Но если он хромает то на одну, то на другую ногу... Я плохо знаю английский, русский несколько лучше. Вот своим русским языком вы себя и выдали. Вы говорили неправильно, но сама эта неправильность была неправильной. Поляк может сказать "матушка", но англичанин, как и русский, скажет "матушка" - он привык ставить ударение на первом слоге. "Во благовремении" даже по слогам иностранец правильно произнести не в состоянии, он обязательно его исказит, сделает хотя бы одну ошибку. А "ландрин" выдал вас с головой. До революции некий кустарьлоточник Федор Ландрин торговал леденцами вразнос, выбился в купцы. Его именем стали называть леденцы, а так как в России привыкли думать, что все лучшее идет из-за границы, фамилию купца, которая превратилась в название леденцов, стали произносить на французский лад - "ландрин". В революцию исчез Ландрин, слово "ландрин" умерло. Кто мог теперь употребить это слово?

Только коренной русак, но оторванный от стихии русского языка, сохранивший дореволюционную лексику. И наконец, помимо всего, вы отлично поняли вопрос, который я задал по-русски. Как видите, все довольно просто.