Колесо Фортуны   ::   Дубов Николай Иванович

- Что стряслось? Напугал тебя кто или примстилось?..

- Ох, не спрашивай, не спрашивай... - все тем же свистящим шепотом ответила Лукьяниха, просеменила к красному углу и пала на колени перед иконой. - Осподи, спаси и помилуй мя, грешную!..

Как ни допытывалась Сидорчук, Лукьяниха только отмахивалась и продолжала молиться. Сидорчук накинула платок, открыла дверь, в сенях отодвинула два засова на наружной двери и вышла во двор. Пустымпусто было и во дворе, и на улице. В эту предрассветную пору спали не только все солидные чугуновцы, но и молодые, полночи открывавшие друг друг свои чувства и прятавшие их от луны и соглядатаев. Спали даже спущенные с цепей собаки, успевшие набегаться, настращать воров и друг друга свирепым лаем, а в петухах еще не щелкнула закодированная в генах безотказная пружина, которая перед рассветом выбьет их из сна и заставит заорать во всю глотку. Только одна луна стояла над Чугуновом и бесшумно рисовала свои извечные и никогда не повторяющиеся узоры из призрачного света и черных теней.

Сидорчук вернулась в дом. Дверь из сеней в комнаты была заперта.

- Ты что, спятила? - закричала Сидорчук. - Открой сейчас же! Это я!.. Совсем ополоумела! - в сердцах сказала она, когда Лукьяниха открыла дверь. - Скажи, наконец, что стряслось? Кто тебя напугал? На улице души живой нету.

Но Лукьяниха ничего не ответила и была так растерянна и испугана, что Сидорчук больше не стала допытываться.

- Ладно, хватит тебе, завтра домолишься.