Колесо Фортуны   ::   Дубов Николай Иванович

Она была переплетена в растрескавшуюся, побуревшую от времени телячью кожу и оказалась не печатной, а рукописной. В начале были вложены какие-то исписанные листки. Ни книга, ни листки не произвели на Васю Кологойду впечатления - но на листках лежала новенькая сторублевка.

- Ага! Значит, не сбрехал...

- Кто? - спросил дежурный.

- Да есть там у нас один ворюга недоделанный... А он с этой старухой был связан...

- Выходит, ты в курсе? Ну и лады, сам это дело закроешь.

- Само собой. Только застали-то ее еще живой? Неужели ничего не спросили?

- Ну вот же протокол... Сказала пионерам, чтобы свезли в Ганыши и отдали какому-то старому барину.

Ерунда на постном масле. Видно, у старухи перед смертью мозга за мозгу заскочила.

- Не иначе, - раздумчиво покивал Кологойда. - Ну ладно, привет! сказал он, опуская ремешок фуражки под подбородок.

Лукьяниха была мертва, и меньше всего в смерти ее повинен был Вася Кологойда, но его не покидало сознание своей вины, вины в том, что недодумал, недоделал и потому не предотвратил...

"Кабы раньше! Кабы чуток раньше!" - досадливо повторял он и, боясь снова опоздать, гнал "на всю железку". Степенный онищенковский "ИЖ" козлом прыгал по булыге и пулеметным грохотом расстреливал чахлые перелески.

К счастью, Аверьян Гаврилович был на месте.

- Придется вам со мной, товарищ директор, - без всяких предисловий сказал Вася. - На случай консультации, поскольку вы специалист по всякому старому...

хозяйству, - вовремя спохватился он.

- Куда?

- В Ганыши.