Колодец старого волхва   ::   Дворецкая Елизавета

— Пошел молодец на войну с топором,

Разбил молодец кисель с молоком!

А кашу-горюшу в полон захватил,

Пироги-вороги все сказнил! —

задорно пропела она, приплясывая на месте.

— Медвянко! — закричал от башни старший городник. — Куда опять запропала?

Не оглянувшись больше на Явора, Медвянка убежала на зов. Явор вздохнул, с тоской провожая ее глазами. Любовь и гордость боролись в его сердце; он не робел перед врагами, но кареглазая девушка с медово-золотистой косой лишала его сил. Сияющие и вечно смеющиеся глаза Медвянки заворожили, заморочили его, а против ворожбы бессилен меч, бесполезна кольчуга. Медвянка была как ясно солнышко, то жгущее, то ласкающее своими лучами, и нельзя было не любить ее. Она была его несчастьем, его проклятьем, и Явор настойчиво искал в своем прошлом какой-нибудь нарушенный зарок, вину перед богами, за которую они послали ему эту проклятую любовь.

Не чисто поле меня сгубило,

Не буйны ветры занесли на чужую добычу,

Не каленой стрелой доставал я белых лебедей,

Не мечом-кладенцом хотел я бить ворогов,

А сгубила молодца краса красной девицы, —

вспомнились ему слова старой песни. Огоньком пляшущая впереди фигура Медвянки тянула его к себе, как цветок папоротника в темном лесу. Явору было стыдно и перед собой, и перед людьми вокруг, но он ничего не мог с собой поделать.

Помедлив для порядка, Явор оправил пояс и двинулся следом за Медвянкой, стараясь не упускать ее из виду. Старик Обережа проводил его понимающим взглядом, обеими руками опираясь на медвежью голову, вырезанную в навершии посоха.