Коммунальный триптих (Коридор - 2)   ::   Видар Гарм

- А ты, - вмешался, тоже выглянувший в коридор сосед Кузякин, который хоть и был на удивление относительно трезв в данную минуту, но как всегда выказывал безотносительную агрессивность. - Ты бы, рифмоплет чертов, лучше зашел бы хоть раз в гости: мы бы с тобой тяпнули по сто грамм - сразу зябнуть бы перестал, а о потенции и вовсе забыл!

- Богохульник! - крикнула из-за своей двери бабка Дюдикова, которая как всегда подслушивала и подсматривала, хотя клялась и божилась, что плохо видит и не черта не слышит при этом.

Мадам Хнюпец брезгливо поморщилась и пробормотала в сердцах:

- Вам бы кобелям только про потенции языком чесать, а как до дела дойдет - сразу начинаете торопиться на работу.

Мадам знала, что говорила. В прошлом году от нее сбежал шестой муж, красавец Гоги, уехавший на свою историческую родину поправлять пошатнувшееся здоровье мандаринами.

- И не говорите! - мрачно поддержала мадам Хнюпец из общественного душа Эльвира Кручик, в принципе, атлетически сложенная девица, непоколебимо уверенная, что жизнь таки дается человеку только один раз, и ее прожить надо так, чтоб другим тошно было.

- А почему вы, как всегда, молчите, Марк? - строго спросила мадам Хнюпец под дверью комнаты номер три.

- Я думаю, что сказать, за вас за всех, - негромко откликнулся Марк Абрамыч Зомбишвилли, молодой человек лет сорока, почти не лысый, но с иными неизгладимыми признаками ума на землистом лице, на котором крупными буквами было написано, что это лицо принадлежит инвалиду умственного труда, а точнее, писателю-фантасту, одним словом, по удивительному стечению обстоятельств, нечаянному коллеге по инструменту поэта О.