Конан и дар Митры   ::   Мэнсон Майкл

Конан то брел по пескам, по бесконечным пологим барханам икаменистым осыпям, то проваливался в сон, мучительный и неглубокий, не приносивший ни отдыха, ни облегчения. Ему виделись кошмары: огненное жерло кардальского вулкана, гигантские чешуйчатые гады, выползающие из-под земли; чудовища с грозно разверстыми пастями, извергающие пламя; драконы, закованные в роговую зеленоватую броню; демоны, что жадно следили за одиноким путником с пылающих небес. Иногда над ним склонялось лицо Инилли - прекрасное, беломраморное, холодное; в жутком полусне-полубреду он наблюдал за тем, как раздвигаются ее пунцовые губы, обнажая острые клыки, как пасть суккуба медленно-медленно приближается к его шее - к тому месту, где бились наполненные горячей кровью жилки... Как и прежде, странное чувство охватывало киммерийца; ему хотелось разбить череп ведьмы могучим ударом кулака и, в то же время, слиться с ней, познать до конца эту прекрасную плоть, манящую и отталкивающую одновременно.

После ночлега у разрушенной башни гирканский конек, верный сотоварищ Конана, протянул еще пять дней - без травы и почти без воды. Это было великим подспорьем; за такое время путник преодолел не один десяток тысяч шагов и находился теперь в самом центре пустыни, за которой вздымались остроконечные пики горного хребта. Когда лошадь начала спотыкаться через шаг, киммериец забил ее, напился крови, вырезал с ляжек несколько полос мяса и подсушил их на солнце.