JК
Конан и дар Митры :: Мэнсон Майкл
Страница: 559 из 723В злой день я возмечтал о них!
Ему казалось, что после этих резких слов Рина с презрением отшатнется, но девушка стояла неподвижно, и взгляд ее был спокоен. Может быть, она даже жалела его, однако не собиралась выказывать жалости; голос ее прозвучал ровно, с дружеским участием, но без оскорбительного сострадания.
- Митра милостив, Конан из Киммерии. Я вижу, он простил тебя?
- Почему ты так думаешь?
- Но ведь ты жив!
- Лучше бы он сразу послал меня на Серые Равнины, в самую пасть Нергала! Но он придумал кару хуже смерти! Намного хуже! Клянусь Кромом! Он лишил меня памяти и разума, сделал так, что я превратился в бессловесного скота! Он...
Журчащий смех Рины прервал киммерийца.
- Разве ты бессловесный? По-моему, ты очень складно говоришь. И память твоя, и разум - все при тебе!
- При мне, это верно, - лицо Конана исказилось угрюмой гримасой. Вот они!
Выдернув из-за пояса бронзовый сосуд, он яростно потряс им в воздухе, потом обратил взор на запад. Солнце садилось; кровавые сполохи играли в небесах, озаряя алым и розовым вершины барханов, протягивая красные пальцы лучей к огромной горе, выплескивая на ее склоны водопады багрового света. Вулкан будто бы ожил - по каменной его броне скользили быстрые тени, наливались огнем, стремительно спадали к подножию, словно призрачные потоки лавы, что жаждут затопить и зеленеющий на нижней террасе сад, и плоскую песчаную равнину, и весь остальной мир.
Ему казалось, что после этих резких слов Рина с презрением отшатнется, но девушка стояла неподвижно, и взгляд ее был спокоен. Может быть, она даже жалела его, однако не собиралась выказывать жалости; голос ее прозвучал ровно, с дружеским участием, но без оскорбительного сострадания.
- Митра милостив, Конан из Киммерии. Я вижу, он простил тебя?
- Почему ты так думаешь?
- Но ведь ты жив!
- Лучше бы он сразу послал меня на Серые Равнины, в самую пасть Нергала! Но он придумал кару хуже смерти! Намного хуже! Клянусь Кромом! Он лишил меня памяти и разума, сделал так, что я превратился в бессловесного скота! Он...
Журчащий смех Рины прервал киммерийца.
- Разве ты бессловесный? По-моему, ты очень складно говоришь. И память твоя, и разум - все при тебе!
- При мне, это верно, - лицо Конана исказилось угрюмой гримасой. Вот они!
Выдернув из-за пояса бронзовый сосуд, он яростно потряс им в воздухе, потом обратил взор на запад. Солнце садилось; кровавые сполохи играли в небесах, озаряя алым и розовым вершины барханов, протягивая красные пальцы лучей к огромной горе, выплескивая на ее склоны водопады багрового света. Вулкан будто бы ожил - по каменной его броне скользили быстрые тени, наливались огнем, стремительно спадали к подножию, словно призрачные потоки лавы, что жаждут затопить и зеленеющий на нижней террасе сад, и плоскую песчаную равнину, и весь остальной мир.