JК
Конан и дар Митры :: Мэнсон Майкл
Страница: 694 из 723Что еще?
И, глядя на костяки чудовищных тварей, на их черепа с огромными клыками, на угрожающе выставленные когти, Конан, варвар из Киммерии, великий воин и будущий великий король, взмолился. Он просил не за себя и сделал это не вслух, а молча, справедливо полагая, что бог услышит его, коли захочет. Молитва же его была простой: "Пресветлый, прежде, чем ты пошлешь эту девушку в битву, вооружи ее! Вооружи достойно! Дай ей то, что отнял у меня!"
Он мысленно повторял эти слова, пока холмы с россыпями костей не закончились. Когда же они с Риной, миновав последний поворот, покинули лабиринт узких ущелий и обрывистых каньонов, все молитвы выскочили у Конана из головы. Потрясенный, он замер, застыл, на миг лишившись дара речи, не слыша ни восторженных вздохов Рины, ни тихого шелеста листвы, ни плеска родниковых струй. Контраст между оставшимися позади мрачными могильниками и картиной, что открылась перед ним сейчас, был слишком силен и повергал в шок; кому бы пришло в голову, что за огненным потоком лавы, за бесплодной равниной и чудовищным кладбищем лежит рай?
Знакомый рай, отметил Конан спустя несколько мгновений. Определенно, он узнавал прихотливые извивы дорожек в этом зеленом саду; нечто знакомое чувствовалось и в расположении деревьев. Он видел яблони, густые и раскидистые, что росли на небольшом холме в центре сада, обрамляя его вершину тремя широкими концентрическими окружностями; в их благоуханном кольце был заключен треугольник из персиковых и абрикосовых деревьев.
И, глядя на костяки чудовищных тварей, на их черепа с огромными клыками, на угрожающе выставленные когти, Конан, варвар из Киммерии, великий воин и будущий великий король, взмолился. Он просил не за себя и сделал это не вслух, а молча, справедливо полагая, что бог услышит его, коли захочет. Молитва же его была простой: "Пресветлый, прежде, чем ты пошлешь эту девушку в битву, вооружи ее! Вооружи достойно! Дай ей то, что отнял у меня!"
Он мысленно повторял эти слова, пока холмы с россыпями костей не закончились. Когда же они с Риной, миновав последний поворот, покинули лабиринт узких ущелий и обрывистых каньонов, все молитвы выскочили у Конана из головы. Потрясенный, он замер, застыл, на миг лишившись дара речи, не слыша ни восторженных вздохов Рины, ни тихого шелеста листвы, ни плеска родниковых струй. Контраст между оставшимися позади мрачными могильниками и картиной, что открылась перед ним сейчас, был слишком силен и повергал в шок; кому бы пришло в голову, что за огненным потоком лавы, за бесплодной равниной и чудовищным кладбищем лежит рай?
Знакомый рай, отметил Конан спустя несколько мгновений. Определенно, он узнавал прихотливые извивы дорожек в этом зеленом саду; нечто знакомое чувствовалось и в расположении деревьев. Он видел яблони, густые и раскидистые, что росли на небольшом холме в центре сада, обрамляя его вершину тремя широкими концентрическими окружностями; в их благоуханном кольце был заключен треугольник из персиковых и абрикосовых деревьев.