JК
Король-олень :: Брэдли Мэрион Зиммер
Страница: 385 из 386Я хочу обнимать Ниниану просто потому, что люблю ее и что ее прекрасное лицо и милый голос напоминают мне тебя… Я так устал от богов и богинь… Я хотел бы быть просто твоим сыном, твоим и Лота… Я так устал от своей судьбы…
На миг юноша безмолвно застыл, спрятав лицо; плечи его вздрагивали. Моргауза нерешительно погладила его по голове. В конце концов, Гвидион поднял голову и горько усмехнулся, и Моргауза поняла, что ей лучше сделать вид, будто она не заметила этого момента слабости.
— А теперь я выпил бы еще кубок чего-нибудь покрепче, и на этот раз без воды и меда…
Ему тут же подали кубок, и Гвидион осушил его, даже не взглянув на кашу и лепешки, принесенные служанкой.
— Как это там говорилось в тех старых книгах Лота, по которым священник пытался обучить нас с Гаретом языку римлян, и порол при этом до крови? Какой-то древний римлянин — забыл его имя — сказал: «Не зови человека счастливым, пока он не умер». Итак, я должен принести своему отцу это величайшее счастье — и кто я такой, чтобы бунтовать против судьбы?
Он жестом велел, чтобы ему налили еще. Моргауза заколебалась; тогда Гвидион дотянулся до фляги, и сам наполнил кубок.
— Ты так напьешься, милый сын. Лучше сперва поужинай — ты ведь хотел есть.
— Значит, напьюсь, — с горечью отозвался Гвидион. — Ну и пусть. Я пью за бесчестие и смерть — Артура и мою!
Юноша снова осушил кубок и швырнул его в угол; тот глухо звякнул.
На миг юноша безмолвно застыл, спрятав лицо; плечи его вздрагивали. Моргауза нерешительно погладила его по голове. В конце концов, Гвидион поднял голову и горько усмехнулся, и Моргауза поняла, что ей лучше сделать вид, будто она не заметила этого момента слабости.
— А теперь я выпил бы еще кубок чего-нибудь покрепче, и на этот раз без воды и меда…
Ему тут же подали кубок, и Гвидион осушил его, даже не взглянув на кашу и лепешки, принесенные служанкой.
— Как это там говорилось в тех старых книгах Лота, по которым священник пытался обучить нас с Гаретом языку римлян, и порол при этом до крови? Какой-то древний римлянин — забыл его имя — сказал: «Не зови человека счастливым, пока он не умер». Итак, я должен принести своему отцу это величайшее счастье — и кто я такой, чтобы бунтовать против судьбы?
Он жестом велел, чтобы ему налили еще. Моргауза заколебалась; тогда Гвидион дотянулся до фляги, и сам наполнил кубок.
— Ты так напьешься, милый сын. Лучше сперва поужинай — ты ведь хотел есть.
— Значит, напьюсь, — с горечью отозвался Гвидион. — Ну и пусть. Я пью за бесчестие и смерть — Артура и мою!
Юноша снова осушил кубок и швырнул его в угол; тот глухо звякнул.