Короли в изгнании   ::   Мах Макс

Лика не была ни пессимисткой – больше не была, – ни ипохондрической особой – с ее-то Маской! А герцог Зуайя действительно был гениальным – пусть и сумасшедшим – композитором, и сумасшествие его было веселым, пряным и пьяным, а не мрачным и темным, как обычно случается с гениями. От его музыки даже кровь, казалось, начинала бежать быстрее, и хотелось гулять и куролесить, и делать веселые легкие глупости, и петь, и пить, и любить.

Лика улыбнулась («Жизнь прекрасна!») – и сделала глоток бренди. Песни Зуайи не просто создавали ей хорошее настроение, они, если честно, стали для нее чем-то вроде личного гимна, мелодией ее жизни, с тех пор как лет девять назад она впервые услышала их в доме Йёю. Лауреат не только знал толк в радостях жизни, в ее вкусностях и редкостях, но и великолепно ориентировался в культурном пространстве империи. А песни, написанные, между прочим, его двоюродным («Или троюродным?») дядей, удивительно точно отражали суть и ритм жизни Лики, теперешней Лики, разумеется; являлись музыкальным образом существования в мире империи блистательной королевы Нор.

Быть королевой ей нравилось. Еще больше ей нравилось быть такой королевой.