Корректировщики   ::   Прокопчик Светлана

— Знаешь, она действительно выдохлась, — констатировал он.

Оля бессильно осела на край стола.

— Ты дурак. Умрешь же, — спокойно сказала она.

— А умирать не страшно, — возразил он с этой своей жуткой улыбкой решившегося человека.

Оля молчала. Колька закурил, и она не возразила, хотя обычно гоняла гостей-курильщиков на улицу: не выносила запах табачного дыма. Он сидел, разглядывал линии на ладонях. А потом потушил окурок об руку. Оле стало настолько не по себе, что даже запах горелого мяса не вызвал желудочной реакции.

— Зачем ты это делаешь? — тихо спросила Оля.

— Не знаю. Просто иногда боль спасает. Когда понимаешь, что все безнадежно, что ничего не исправить… И самое главное, что никто не виноват. Вот это самое поганое: никто не виноват. Никто — а тебе плохо. Тогда лучше самого себя обвинить во всех смертных грехах и наказать. Болью. Знаешь… на самом деле это даже приятно. Появляется надежда. Потому что в нас с детства вбит рефлекс: пока не накажут за проступок, прощения не видать. Вот я и наказываю. Сам себя. И становится легче. Всегда легче, когда чувствуешь, что вина искупаема.

— А если ее нет?

— Так не бывает. Всегда можно найти что-то, за что себя наказать. Я не знаю, что раньше люди делали, когда не знали про Поле. Сейчас все замечательно: телепатия, прямая передача данных. Сделал что-то не так, а тот, кого любишь, через Поле об этом узнал. Поэтому лучше самому вынести себе приговор.