Корректировщики   ::   Прокопчик Светлана

— Ну и что?

Цыганкова в больнице почти не навещали. Вроде столько друзей было, а вышло — ни одного. Лилька Одоевская, которой по просьбе Цыганкова звонила медсестра, передала, что у нее сессия и нет времени. Отморозки из числа тех, кого Цыганков за собой водил, пришли один раз, посидели, повздыхали и с видимым облегчением покинули его. Приходила Машка Голикова, раза три, наверное, рассказывала новости про большой мир. Иосыч на просьбу прийти откликнулся мгновенно. Сказал, что по закону Служба обязана позаботиться о пострадавшем, но они и так бы это сделали, потому что Цыганков — сотрудник. Для такого дара, как у него, умение ходить не обязательно. Обещали подлечить так, чтобы у него обе руки работали, протезы где можно подставили бы…

Цыганкову очень нужны были люди. Он радовался всем, кто приходил. И как же горько было понимать, что для них эти визиты — в тягость. Они все здоровые, у них вся жизнь впереди, а Цыганков никогда ходить не будет. У него не будет ни семьи, ни друзей. Только Поле.

Последним приходил Филька. С намерением уговорить Цыганкова дать показания для суда. Мол, Служба проводит политику геноцида, так или иначе убивая тех, кто кажется ей вредным. Не преступником, а просто ненужным элементом.

— И ты согласился?!

— А он не будет меня спрашивать. Я к чему: на суде, если у меня крыша поедет, и я начну Илюху обвинять, ты скажи — ты ж свидетельница, — что ты в тот день к Илюхе заходила, и меня там не было.