Корректировщики   ::   Прокопчик Светлана

 — У них сейчас ночь, самое страшное время. Мечутся, как тараканы, а бежать с островов некуда. На суше разломы, в море шторм в десять баллов. И стратолетам старт запрещен, потому что гроза. Ох, им сейчас не до смеха… Американцев, небось, на чем свет клянут.

Открылась дверь, пропуская Черненко и… Цыганкова. В больничной пижаме, слюнявого от радости, прижимавшего к груди чашку.

Все встали. Цыганков пришел сам. Не в кресле-каталке приехал, и не на костылях приковылял. Явился на своих двоих. И даже не хромал, гад.

— Оп-па, — сказал Лоханыч. — Вась, ты как — спинка не болит?

Савельев, не в состоянии сформулировать догадку, посмотрел на Илью. Тот уставился на Цыганкова, как на чудо. И вовсе не потому, что тот ходил, хотя два месяца назад вылетел с балкона двенадцатого этажа. Илья медленно обошел вокруг Цыганкова, тот стоял, ссутулившись, пытался скроить скорбную рожу, но глаза сияли от счастья:

— Ну вот и я о том же! Но так же не бывает, да? Я сплю? Только тогда не будите, ладно?

Насторожился Котляков. Иосыч тер щетину на подбородке и явно ничего не понимал.

Василий Цыганков, антикорректор потенциально второй ступени, антикорректором не был.

— Ты, эта, сядь, что ли… — пробормотал Савельев. — Стоять тяжело, наверное.

— Да нет, нормально все. Я че сказать-то хотел — мне тут намекнули, что работенка есть. Такая, конкретная. Вот я и, того… пришел.

— Раз от раза все чудесатее и чудесатее, — пробормотал Лоханыч.