Корректировщики   ::   Прокопчик Светлана

— Нет, вы только подумайте — надо же, какая сволочь эта Пацанчик!

— Ага, Соколова обошла ее на дорожке, так эта сучка сразу отомстила!

— Это не так! — крикнула Оля.

Но ее не услышали. Или не захотели слушать. Сквозь гомон осуждающих голосов вдруг прорвался повелительный голос, принадлежащий вроде бы Валерии:

— Да объявите вы ей бойкот, в конце концов!

Оля замерла, потеряв дар речи от такой несправедливости. Вся группа охотно подхватила брошенную идею. Девушки тут же успокоились, потянулись за полотенцами, выходили из душевой, глядя сквозь Олю. Зареванную Соколову успокаивали, а Олю просто не замечали.

Только в столовой Оля поняла весь масштаб обрушившейся на нее катастрофы. Подсела к Гале Липатовой, своей соседке по комнате, но та сказала, глядя в сторону:

— Оль, я не думаю, что ты плохая, но… Знаешь, в одиночестве в общаге не прожить. Извини, если вся группа так решила, я не попру против всех. Сядь за другой столик, не ко мне.

Оля не проронила ни слезинки. И есть ей расхотелось. Вышла на улицу, посидела на лавочке, пока не замерзла. Потом пошла в жилой корпус, поднялась в свою комнату. И обнаружила дверь запертой, свои вещи — скомканными, торопливо засунутыми в сумку. Сумка стояла посреди коридора, ее обходили, будто боялись замараться. Три Олины соседки, в том числе и Галя, за час успели поменять замок в двери, собрать ее вещи и выставить их в коридор. Оля все поняла.

Три часа в метро — ехать-то из Каширы в Дубну — Оля просидела без движения, глядя в одну точку. Не помнила, как доехала. И разревелась уже дома.