Корсары Балтики   ::   Морозов Дмитрий

Скрюченные ноги затекли в узлах, но пошевелить ими не было никакой мочи — от лодыжек вервия тянулись к шее, в которую и врезались при всяком движении. Руки, притянутые кверху вожжами, давно перестали что-либо чувствовать. Кровь от них отхлынула и ушла вниз, отчего сердце колотилось сильно, словно бежал засечник наперегонки с диким туром, а не сидел в неудобной позе на засыпанном гнилой соломой полу ивангородского острога.

Вспомнить, как и почему совершил он во время вздорного учебного боя смертоубийство, не получалось, словно помрачение какое накатило на бывалого воина. Поначалу накрепко засевшая мысль «сам детинушка виноват» постепенно выветрилась под напором самобичевания. Ярослав грыз себя изнутри, мрачно смакуя собственную дурость, сгубившую душу и тело, единственной отрадой в остроге было оконце, приходившееся вровень с глазами засечника, а для находящегося снаружи — на уровне коленей. По перемещению безымянных ног и шуму голосов мог судить он том, какая суета творится в Ивангороде.

Видимо, рассудил Ярослав, затеяли новые учения с пальбой и скачками. Князь и затеял — при нем вряд ли войску удастся подернуться жирком и утонуть в кислой капусте. Загоняет до полусмерти, но к войне поднатаскает.

— Сюда не придет он, — мрачно горевал засеч-ник. — Что ему приходить? Кругом я не прав, а ему только сраму сейчас такого не хватает.

Однако когда снаружи топот и беготня поутихли, послышались до боли знакомые шаги.

— Ну, и что ты учинил, человече? — послышался усталый басмановский голос.