JК
Красное колесо. Узел III Март Семнадцатого - 3 :: Солженицын Александр Исаевич
Страница: 1400 из 1437Как революция вызволила нас из проклятой тины – и теперь солдату предоставлены все права гражданина, и теперь свободным революционным развитием мы создадим непобедимую армию!
А Керенский – а Керенский, со своим динамизмом, провёл сегодня ослепительно-очаровательный день! Уже утром, с вокзала, – единственный министр, кого подняли на руки, был он! И вот блистательно придумал принять парад батальона георгиевских кавалеров – умеренно укорил их, что они поддались карательной поездке в Петроград, но и тут же благодарил, что они остались верны народу, – держа руку у картузного козырька, пропустил мимо себя их печатный шаг – и очаровал. Пробежал в комнаты военно-судного управления – и очаровал. Наконец, приятно поболтал часок с великим князем Сергеем Михайловичем. К каждому великому князю Керенский испытывал острое любопытство, желание сокоснуться. А в эту поездку – неудобно было поехать в самом царском поезде, – но тоже в одном из литерных вагонов, похоже. А в самой Ставке – какой особенно бодрящий, военизирующий воздух. А вот и опустевший двухэтажный дом, где жил царь. Как министр юстиции Керенский должен был проверить – и прошёлся дорожками двора и сада: вот тут ходил сам царь – а теперь ходит Керенский! (Так же одинокий, заложив руки за спину, – а охрана из гвардейского экипажа всё время за ним, в отдалении. Распорядился выдать им царского вина.)
Во время большого совещания Керенский то и дело вставал и подходил рассматривать карты, развешанные на стене. Молодой, стройный, впечатлительный, умный, с одной рукой небрежно заложенной за спину, он чувствовал, как полководческий дар вливается в него час от часу. (А кто был здесь полководец? И Николай Николаевич не был полководец, его популярность раздула общественность в пику царю.
А Керенский – а Керенский, со своим динамизмом, провёл сегодня ослепительно-очаровательный день! Уже утром, с вокзала, – единственный министр, кого подняли на руки, был он! И вот блистательно придумал принять парад батальона георгиевских кавалеров – умеренно укорил их, что они поддались карательной поездке в Петроград, но и тут же благодарил, что они остались верны народу, – держа руку у картузного козырька, пропустил мимо себя их печатный шаг – и очаровал. Пробежал в комнаты военно-судного управления – и очаровал. Наконец, приятно поболтал часок с великим князем Сергеем Михайловичем. К каждому великому князю Керенский испытывал острое любопытство, желание сокоснуться. А в эту поездку – неудобно было поехать в самом царском поезде, – но тоже в одном из литерных вагонов, похоже. А в самой Ставке – какой особенно бодрящий, военизирующий воздух. А вот и опустевший двухэтажный дом, где жил царь. Как министр юстиции Керенский должен был проверить – и прошёлся дорожками двора и сада: вот тут ходил сам царь – а теперь ходит Керенский! (Так же одинокий, заложив руки за спину, – а охрана из гвардейского экипажа всё время за ним, в отдалении. Распорядился выдать им царского вина.)
Во время большого совещания Керенский то и дело вставал и подходил рассматривать карты, развешанные на стене. Молодой, стройный, впечатлительный, умный, с одной рукой небрежно заложенной за спину, он чувствовал, как полководческий дар вливается в него час от часу. (А кто был здесь полководец? И Николай Николаевич не был полководец, его популярность раздула общественность в пику царю.