Краснокожий пророк (Сказание о Мастере Элвине, книга 2)   ::   Кард Орсон Скотт

В комнату, откликнувшись на зов колокольчика Бекки, вошел, судя по голосу, какой-то пожилой мужчина; она послала его за едой, но Элвин даже не оглянулся, чтобы посмотреть, кто к ним заходил, - его полностью поглотил странный холст. Зачем столько ткани? Кому могла понадобиться такая яркая, нелепая мешанина красок?

И где этот холст заканчивается?

Он пробрался в угол, где стояло не меньше дюжины рулонов холста, и понял, что все рулоны - это по сути дела один кусок ткани. Когда рулон получался слишком большим, ткань не обрезали, а просто отступали немного, складывали и начинали новый кусок, который потом перетекал в центр следующего, и так далее. На самом деле холст был единым, и ни разу ножницы не касались его, чтобы разъединить ткань. Элвин принялся ходить по комнате, пальцами водя по холсту и следуя течению ткани, свисающей с вбитых в стену крюков и складками громоздящейся на полу. Он шел, шел, пока наконец, как раз в тот самый момент, когда в комнату вернулся старик, принесший хлеб и сыр, не нашел конец холста. Холст привел Элвина прямо к ткацкому станку Бекки.

Все это время Такумсе разговаривал с Беккой - тем же странным, принадлежащим Исааку голосом, - а она отвечала ему. В глубокие мелодичные нотки ее речи вкрадывался какой-то легкий чужеродный акцент. Она говорила как некоторые голландцы, которые обосновались в окрестностях Церкви Вигора и которые прожили в Америке всю жизнь, но сохранили в речи музыку своей родины.