Амнистия   ::   Троицкий Андрей Борисович

Он вздохнул, стал разглядывать почти гладкую поверхность реки. Мутная серо-зеленая вода, казалось, вот зацветет. Интересно, глубоко ли в этом месте? Наверное, не мелко. Впрочем, это не имеет значения, чтобы утонуть хватит и лужи.

«Прохладные воды влекли его, сулили вечный покой, избавление от тягот жизни, земных забот, обещали вечное забвение, – сказал самому себе Локтев и, немного подумав, добавил. – Неудачный день. Вода сегодня слишком грязная, чтобы топиться». Действительно, на поверхности Москвы-реки болтались бумажные стаканчики, прозрачная бутылка из-под газировки, какая-то бесформенная дрянь, то ли раскисшая коробка из-под торта, то ли светлый женский парик. Локтев, перевесившись через перила, плюнул вниз.

Белый плевок, подхваченный ветром, улетел неизвестно куда.

Топиться не имеет смысла. Потому что самое худшее уже случилось. Потому что он уже утонул. Пустил предсмертные пузыри, но даже не в реке утонул. Именно в луже, грязной, протухшей луже.

* * *



Судя по всему, следователь Максим Юрьевич Руденко с раннего утра пребывал в недобром расположении духа. Он хмурился, приглаживал ладонью темные коротко стриженые волосы, то и дело расстегивал и застегивал верхнюю пуговицу светлой безрукавки и всякий раз перед тем, как задать новый вопрос, выдерживал долгую зловещую паузу. Когда следователь в очередной раз надолго замолчал, Локтев сам решился на вопрос.

– Можно вас спросить?

– Ну, спрашивай.